Пост как возможность плыть против течения

 

Пост школьника – это отдельная история. В школьной столовой на завтраки и обеды дают всегда скоромную еду. Иногда бывает рыба, но не по средам или пятницам, а по понедельникам и четвергам. Удивительно, но факт. И отправляя детей в школу, мы предлагаем не разбирать, а есть все, кроме мяса.

Но дети делают выбор сами. Я в детстве постилась строго, даже без рыбы. Двое из моих детей-школьников сами решили поститься строго не только дома, но и в школе, и постятся так уже несколько лет. Я не хвалю их за это и, конечно, не ругаю. Просто даю им с собой что-нибудь из постной еды.

А вот еще один мой ребенок-школьник, который учится в том же самом заведении и питается в той же самой столовой, постом ест в школе молочное, отказываясь только от мяса. И в этом случае я тоже и не хвалю, и не ругаю. Ни вслух, ни про себя – никак. Не сравниваю этого ребенка с «постниками». Каждый делает выбор сам. Главное и удивительное другое: дети, «выросшие» в ритме постов, ко времени поступления в первый класс готовы самостоятельно и свободно выбрать для себя воздержание в пище.

И это уже не домашнее говение, где всегда на столе вкусные, любимые и разнообразные постные блюда. Здесь у тебя прямо в тарелке лежит тушеная капуста и горячая сосиска. И ты съедаешь капусту с хлебом, а сосиску предлагаешь кому-то из одноклассников. Вот это уже – действительно воздержание. Вот это уже – подвиг, на который способен далеко не каждый взрослый человек. Вот это уже пост. Настоящий.

Если ребенок учится в обычной общеобразовательной школе и при этом постится, то, как правило, это оказывается заметным. Все едят котлеты, а ты не ешь. Все протягивают руки за йогуртом, а ты отходишь в сторону. Все едят пирожные, мороженое, другие вкусности – а ты отказываешься. Не потому, что ты их не любишь. Не потому, что мама заставила, – мамы здесь нет, мама не видит. Ты просто «верующий». А вот это – уже «религиозные убеждения». Видимые, практически осязаемые – в отличие от любых голословных деклараций.

Я училась в разных школах, закончила светский институт. И надо сказать, что чаще всего одноклассники и однокурсники с уважением относятся к тем, кто постится. Да, даже в начальной школе дети вполне в состоянии оценить подвиг отказа от вкусной еды, которая лежит у тебя в тарелке. Оценить подвиг непокупки мороженого, когда у тебя есть на него деньги. Оценить – не значит при этом возвести «постника» на некий пьедестал. Пост как раз не входит в категорию «крутого». Наоборот, пост выпадает из всех систем оценок «крутости» и «некрутости». Это что-то непонятное, странное, другое.

В десятом классе я оказалась в новой школе. Когда обнаружилось, что я соблюдаю посты – а все, конечно, залезают в твою тарелку, как и в твою личную жизнь, – новые одноклассники, среди которых не было ни одного церковного человека, были удивлены. Местные шуты, конечно, посмеялись. А вот когда они увидели, как это все воплощается в жизнь, когда увидели, что я и вправду люблю школьные сосиски, а по средам и пятницам действительно предлагаю эти шедевры кулинарного искусства им, вечно голодным, – вот это они быстро оценили. И уже спрашивали: «А что, у тебя уже начался пост?» И до конца школы никто уже не смеялся. Все поняли: есть вещи, которые я сама себе не позволяю. Не из-за страха, не из трусости, не по причине зависимости от родителей – а в соответствии с собственным странным регламентом.

И как ни удивительно, то, что я строго постилась, отдавала своим одноклассникам сосиски и колбасу, помогло мне и во всем остальном быть другой. В глазах моих одноклассников я была «верующей», «с убеждениями». Значит, мне «прощалось» и то, что я «даже не пробовала курить» и – что еще страшнее – «до сих пор ни с кем не целовалась». Мне было «позволено» открыто заявлять о том, что отношения до брака для меня неприемлемы. Сказать, что меня прямо вот так все уважали – нет, этого не было. Мне просто «позволялось» быть не такой, как все, меня не гнобили, не унижали, как это обычно делают с «белыми воронами»… Это означало и то, что на настоящие «свои» тусовки я не попадала, мне не предлагали со всеми выпить, мне не поверяли «свои» секреты, и иногда… да, иногда мне это было обидно. И хотя со мной общались, некоторые по-своему даже любили, иногда мне хотелось быть «такой, как все». Но назвался груздем – полезай в кузов. Впрочем, проблемы православных подростков – это, конечно, совсем другая тема.

Анна Сапрыкина

по материалам сайта pravoslavie.ru